Обрывки минувших дней - Арад Саркис

В случае Гуся прошло от силы четыре минуты, прежде чем он вышел.

– Отчислен! – объявил он с искренней улыбкой на лице всем, кто находился в коридоре.

Он подошел к нам, положил руки мне на плечи и спросил трагичным голосом:

– Ты же меня не забудешь, Виктор?

– Ты не умираешь, – съехидничал я.

– И то верно! – снова улыбнулся он, потом посмотрел на Софию. – Просили тебя, Соф.

– Господи, вот бы хоть неделю дали… – прошептала она под нос и направилась к кабинету.

Я ничего не сказал, просто легонько сжал ее руку, давая понять, что буду ждать ее на том же месте.

Прошло не более семи минут, прежде чем София вышла из кабинета декана. По ее лицу было видно, что никаких шансов ей не дали, отчислили без всяких вопросов.

– Не смотри на меня так, – сказала она мне. – Все хорошо.

Все было НЕ хорошо, так как она вся побледнела.

– К черту их всех! Я хочу молочный коктейль. Сейчас вернусь.

София достала из сумки деньги и направилась к выходу, ведущему к лестнице на первый этаж. Я в точности знал, куда она пойдет за коктейлем, и был уверен, что выберет длинный путь, чтобы поразмыслить.

Уверен, это сильно давит, когда сидишь напротив восьми членов комиссии, они между собой обсуждают, какой ты «кривой», а ты не можешь ничего сказать, понимая, что в такой нелепой ситуации привели твои же действия. Так что я в принципе мог понять, что чувствовала София и все те, кого выгнали из университета до нее и после.

– На, – она протянула мне стакан с молочным коктейлем, по возвращении спустя пятнадцать минут.

– Не, не хочу, – улыбнулся я. – Но спасибо.

– Молочный коктейль для тебя как травка для нормального человека. Пей давай! Мне нужен «торкнутый» Виктор, а не ты!

Эта подколка мало-мальски подняла оставшимся студентам настроение.

Тем временем солнце медленно, но верно, скатывалось по небосводу, давая понять, что день близится к концу и пора расходиться.

Чуть меньше трети нашего курса отчислили. Было тяжело осознавать, что многие из них разъедутся по своим родным городам и больше мы не увидимся. В особенности меня волновало расставание с Софией. Уверен, она тоже об этом думала. Мы с ней договорились видеться каждый день до ее отъезда, поэтому обыденно попрощавшись, разошлись по домам.

II

– Многие из вас уже знают, что случилось в седьмом общежитии.

С этого предложения преподавателя по культурологии моя жизнь в очередной раз перевернулась.

– В комнате «четыреста семнадцать» студенты принимали наркотики, – продолжила она. – И, по-видимому, не первый раз. Вчера один из них умер от передозировки, остальных госпитализировали, ведется следствие, если кто-то из вас знает что-нибудь…

Перед глазами все поплыло, голова начала кипеть, и все звуки будто смешались в один сплошной звон. Помню взгляды нескольких человек на себе, кто точно был в курсе, кто обитал в четыреста семнадцатой комнате седьмого общежития.

Я уже знал, о каких студентах шла речь. И меня терзала мысль, что кого-то из них больше нет. Разум отказывался предположить, кто это мог быть и кого я бы предпочел отдать смерти, чтобы остальные жили. В горле стоял огромный ком, который невозможно было ни проглотить, ни выплюнуть. Я еле дышал, пытаясь глотать воздух ртом.

В состоянии бреда, как я помню это сейчас, да и по-другому не скажешь, я поднялся с места и медленно направился к выходу, шатаясь из стороны в сторону. Помню голос преподавателя, называющего мое имя, звон шептаний из аудитории. Внезапно кто-то подхватил меня за руку, буквально вытащив из темноты. Это была Марго. Я чувствовал руку на спине и различил стоящего рядом Гуся.

Я продолжал переставлять ноги, чувствуя, что мне надо выйти и идти, куда – неважно, главное идти и не давать мыслям дурманить голову. Марго шла за мной, не отпуская мою руку. Впереди меня, выставив руки на случай, если я упаду, шел спиной вперед Гусь.

– Виктор, пожалуйста, сядьте на место, – говорила преподаватель, но мне было не до нее. – Виктор, Вы меня слышите?

Ком все увеличивался, мысли продолжали прорываться, показывать разные картинки, как в комнате «четыреста семнадцать» мои самые близкие друзья принимают наркотики, как они меня обманывают, что их состояние – это результат ночной подготовки к экзаменам. К горлу подступила рвота, и как только разум показал мне изображения, на которых друзья лежат на полу без чувств, синие, обезображенные, мертвые, ком в горле вдруг исчез, освободив путь, и меня вырвало прямо у двери. Аудитория загудела еще сильней и голова начала болеть еще больше. Марго продолжала держать меня, ни на секунду не отпуская.

Я не помню, как мы оказались на улице, сидя на скамейке. Однако припоминаю, что, успокоившись, пытался переварить информацию, обдумать ее и решить, хочу ли я знать подробности.

Марго и Гусь сидели рядом и тихо успокаивали. Марго иногда гладила меня по плечу и спине, будто это изменило бы что-то.

– Кто? – просто спросил я.

– Мне кажется, сейчас тебе надо… – начал Гусь.

– Кто? – прервал я его.

– Вик, тебе надо лечь поспать и… – Марго смотрела на меня глазами, полными сожаления.

– Черт, просто скажите мне, кто! – сорвался я. – Я в порядке.

– Это София, – выдохнула Марго и больше они не произносили ни слова.

Мир рухнул в одну секунду. Внутри меня все свернулось, снова появился ком в горле и желание блевать. Но я сдержался. Поначалу мне казалось, что, узнав кто, я разрыдаюсь, но глаза были сухие, ни намека на слезы.

– Понятно, – только и сказал я.

Каким-то образом я убедил себя, что все в порядке, хоть это было и не так. Мне до ужаса захотелось увидеть Августа. Может, чтобы спросить как там София? Может они общались? Не знаю. Но именно он был мне нужен.

Просидев с друзьями еще некоторое время, я отправил Марго домой, убедив, что со мной все будет хорошо, и ничего не случится. После получаса молчаливой прогулки с Гусем, который наотрез отказался оставлять меня одного, я тоже пошел домой. Мне не хотелось туда идти, потому что не смог бы притворяться, будто ничего не произошло. Я не хотел ничего ни с кем обсуждать. Но это надо было сделать, и лучше покончить с этим как можно раньше.

Мне предстоял сложный разговор с родителями и братом, так как они были хорошо знакомы с моими друзьями, хоть те и давненько у нас дома не появлялись. Было бы нечестно не